«Сад земных наслаждений»
Режиссер Лех Маевски («Мельница и крест») в 2004 году снял художественный фильм по собственной повести «Метафизика». Искусствовед Клаудия пишет докторскую диссертацию по картине Босха «Сад земных наслаждений». В своей жизни она пытается повторить некоторые сюжеты полотна, но главную идею Босха — достичь земного рая — ей реализовать не удается…
Для большего понимания работы Клаудии, немного о Босхе:
Творчество Босха окутано тайной, исполненной магического смысла. Идиллические райские видения и картины ада, населенного то женственно-беспомощными, а то чудовищно уродливыми существами, отвратительные превращения, таинственные символы — все это характерно для большинства произведений Босха и делает его творчество уникальным и волнующим явлением в истории искусства. Ученые выдвинули множество самых разнообразных гипотез относительно личности этого необыкновенного художника. В нем видели предшественника сюрреализма, этакого опередившего свое время Сальвадора Дали, черпавшего образы в сфере бессознательного; видели психопата, страдающего эдиповым комплексом и одержимого сексом; видели адепта еретической секты спиритуалов, или адамитов, считавших, что сексуальная свобода возвращает человека в состояние невинности до грехопадения, или же неумолимого преследователя порока. Предполагали, что он знаком с практикой алхимии, астрологии, магии, спиритизма, оккультных наук, владеет искусством применения галлюциногенов, вызывающих адские видения. В поисках возможных источников его фантасмагорических образов исследовался его религиозный и культурный кругозор.
Некоторые из этих гипотез устарели; иные при всей их привлекательности не подтверждаются фактами; есть и такие, что дали ключи к пониманию картин, но часто противоречивые и, во всяком случае, не всеобъемлющие.
Мир Босха так и остается неразрешенной загадкой. Любуясь произведениями Босха и «странностями», притягивающими внимание, стоит вспомнить слова из толкования, данного испанским монахом Хосе де Сигуенса: «Разница между работами этого человека и работами других художников заключается в том, что другие стараются изобразить людей такими, как они выглядят снаружи, ему же хватает мужества изобразить их такими, как они есть изнутри».
Пожалуй, ни одному художнику, вплоть до появления сюрреалистов в XX веке, не удавалось с такой легкостью и отвагой выпустить на волю видения из подсознания, которыми были одержимы не только люди Средневековья — они находят отклик и у современного зрителя. Искусство Иеронима Босха поражает глубиной постижения сущности человека в сочетании с меткостью наблюдений, интригующей многоплановостью, допускающей множество толкований. Для точного понимания босховской символики нам не хватает документальных источников: забыты образные выражения, пословицы и крылатые фразы, популярные в XV-XVI веках. Кроме того, аллегорический язык этого времени, да и более позднего, действительно, многозначен. Однако общий смысл иносказаний «непостижимого брабантца» ясен.
Символика Босха настолько разнообразна, что невозможно подобрать один общий ключ к его картинам. Символы меняют значение в зависимости от контекста, да и происходить они могут из самых разных, порой далеких друг от друга источников — от мистических трактатов до практической магии, от фольклора до ритуальных представлений.
Среди самых загадочных источников была алхимия — полутайная деятельность, нацеленная на превращение неблагородных металлов в золото и серебро, а кроме того, на создание жизни в лаборатории, чем явно граничила с ересью. У Босха алхимия наделяется негативными, демоническими свойствами и атрибуты ее часто отождествляются с символами похоти: совокупление нередко изображается внутри стеклянной колбы или в воде — намек на алхимические соединения. Цветовые переходы напоминают порой разные стадии превращения материи; зубчатые башни, полые внутри деревья, пожары — это одновременно символы ада и смерти и намек на огонь алхимиков; герметичный же сосуд или плавильный горн — это еще и эмблемы черной магии и дьявола. Из всех грехов у похоти, пожалуй, больше всего символических обозначений, начиная с вишни и других «сладострастных» плодов: винограда, граната, клубники, яблока. Легко узнать сексуальные символы: мужские — это все заостренные предметы: рог, стрела, волынка, часто намекающая на противоестественный грех; женские — все, что вбирает в себя: круг, пузырь, раковина моллюска, кувшин (обозначающий также дьявола, который выпрыгивает из него во время шабаша), полумесяц (намекающий еще и на ислам, а значит, на ересь).
Присутствует тут и целый бестиарий «нечистых» животных, почерпнутый из Библии и средневековой символики: верблюд, заяц, свинья, лошадь, аист и множество других; нельзя не назвать также змею, хотя встречается она у Босха не так уж часто. Сова — вестница дьявола и одновременно ересь или символ мудрости. Жаба, в алхимии обозначающая серу, — это символ дьявола и смерти, как и все сухое — деревья, скелеты животных.
Другие часто встречающиеся символы: это лестница, обозначающая путь к познанию в алхимии или символизирующая половой акт; перевернутая воронка — атрибут мошенничества или ложной мудрости; ключ (познание или половой орган), часто по форме не предназначенный для открывания; отрезанная нога, традиционно ассоциирующаяся с увечьями или пытками, а у Босха связанная еще и с ересью и магией. Что касается разного рода нечисти, то тут фантазия Босха не знает границ. На его картинах Люцифер принимает мириады обличий: это традиционные черти с рогами, крыльями и хвостом, насекомые, полулюди-полуживотные, существа с частью тела, превращенной в символический предмет, антропоморфные машины, уродцы без туловища с одной огромной головой на ножках, восходящие к античным гротескным образам. Часто демоны изображаются с музыкальными инструментами, в основном духовыми, которые порой становятся частью их анатомии, превращаясь в нос — флейту или нос-трубу. Наконец, зеркало, традиционно дьявольский атрибут, связанный с магическими ритуалами, у Босха становится орудием искушения в жизни и осмеяния после смерти.
Духовная жизнь на стыке Средних веков и Возрождения напоминала алхимическую реторту, где перемешивались экзальтированная набожность и увлечение античностью, интерес к точным наукам и вера в астрологию. Жизнь этого времени полна крайностей: ужас перед Страшным судом и муками Ада перемежался с необузданной жаждой наслаждений; жестокость и мрачность соседствовали с веселостью и добродушием. «Реторта» Северной Европы не порождает титанов в изобразительном искусстве, подобных Леонардо да Винчи, Рафаэлю, Боттичелли. В Нидерландах рубежа XTV-XV веков нет той ликующей радости бытия и веры в великие силы человека-творца, способного сравниться с Богом. Мыслящий человек «осени Средневековья» видел лишь, что все земное близится к гибели. Даже прославление чувственных радостей бытия было связано с острым ощущением их недолговечности. В эпоху эту «к запаху роз примешивался запах крови». Из такого замеса «крови» и «роз» Босх создает свой знаменитый алтарь — «Сад земных наслаждений».
Каждая работа Босха воссоздает мир, сущность которого, возможно, была понятна образованной части его современников, живших теми же идеями, которыми проникнуто творчество художника. Мы же можем только догадываться об истоках его фантастических образов. Ни одно из произведений Босха не вызывало такое множество интерпретаций, как «Сад земных наслаждений». Смысл изображения пытались объяснить с позиции астрологии, алхимии (центральную часть иногда называют «Алхимическим садом»), а также с помощью пословиц и крылатых фраз. Некоторые ученые видели в центральной картине иллюстрацию к знаменитому средневековому «Роману о Розе» — своеобразной «библии» эротической культуры этого времени, где вместо Райского сада воспевается Сад любви, а все оттенки человеческих чувств и состояний представлены с помощью аллегорий. На внешних поверхностях закрытого алтаря в технике «гризайль» — монохромной живописи — изображена прозрачная сфера, до половины заполненная водой. Из воды выступают очертания суши, над окутанной туманной пеленой землей клубятся грозовые облака. Этот панорамный вид природы специалисты рассматривают как начало развития жанра пейзажа, хотя художник показывает фантастические скалы и растения. А вот что именно хотел изобразить Босх, тут мнения специалистов расходятся: либо это Земля на Третий день творения, либо — после Всемирного потопа, посланного Богом человечеству за грехи. Слева вверху, над безлюдным пейзажем, — маленькая фигура Творца на престоле с книгой в руках. По верхнему краю идет надпись из Псалтыри: «...ибо Он сказал, — и сделалось; Он повелел, — и явилось» (Псалом, 32:9).
По мнению современных исследователей, Иероним Босх создает «мир чистой образности», где нет моральных оценок и поэтому невозможно говорить о том, что же в самом деле имеет в виду художник — то ли мир человеческого греха, то ли небесного Царства. При этом Босх создал удивительную по охвату панораму, зачаровывающую гармонией и одновременно ощущением греховности, хотя художник облекает все эти влекущие соблазны в одеяние мифа, лишая их чувственного начала. Множество обнаженных мужчин, женщин, фантастических животных и птиц, в магическом порядке разбросанные по всему полю триптиха, собраны в ритмические группы. Упорядоченность этих групп, четкая выписанность мельчайших деталей, схематичность движений, бесстрастные выражения лиц превращают фигуры в некие знаки, своего рода «буквы» образного языка, на котором художник рассказывает об основополагающих проблемах мироздания и смысле человеческой жизни. Разгадать эти таинственные письмена ученые пытаются не одно столетие. Босх писал быстро, без поправок, без наложения красок слой за слоем, как это делали другие нидерландские художники. Поэтому его фигуры и предметы потеряли весомость. Это бесплотные фантомы, словно привидевшиеся в сновидении. Гармония и беспечность, царящие в композиции, подчеркнуты ярким, насыщенным колоритом, отсутствием теней, а также светом, равномерно распределенным по всей поверхности доски. Миниатюрные, четко прорисованные фигурки людей, перемежающиеся огромными причудливыми растениями и строениями, кажутся элементами узора средневекового орнамента, видимо послужившего источником вдохновения художника... »
Для образованных людей Северной Европы на рубеже XV-XVI веков появился новый род удовольствия — интеллектуальный, а питала его заново открытая античная мудрость. Триптих Иеронима Босха пронизан абстрактной отвлеченностью рациональной символики, где каждая деталь требует «прочтения» как необходимая составная часть универсальной концепции мироздания...
Автор текста: Доната Баттилотти
Музыка
На теле грешника из «Музыкального ада» можно рассмотреть ноты странной мелодии. Американской студентке Амелии Хэмрик удалось расшифровать эту музыку и исполнить ее. Амелия пишет, что вместе с другом они изучали картину Босха, как «внезапно к великому удивлению, обнаружили на ягодицах одного из истязаемых грешников ноты адской музыки, которой без преувеличения уже более 600 лет». «Я решила переписать эту мелодию по правилам современной музыкальной нотации, предположив, что тональность нижнего голоса — до мажор, как это было принято в средневековых хоралах».
У Амелии Хэмрик быстро появились последователи. Уильям Эсензо (Wellmanicuredman), независимый артист и композитор, сделал для адской песни хоровую аранжировку и сочинил для нее текст, в котором содержится, например, следующая строчка: «Наши задницы поют, пока мы горим в чистилище». Британская Daily Mail не могла пройти мимо столь интригующего события, в публикации указано, что это первая расшифровка мелодии за 600 лет. Это не так. Ещё в 2003 году композицию De jordiska fröjdernas paradis, созданную на основе нот с ягодиц, исполнила шведская команда Vox vulgaris.